Современники о гибели Маяковского. - Текст: непосредственный // Русские поэты XX века: Хрестоматия историко-литературных материалов: Пособие для учителя, старшеклассника, абитуриента / сост. И. Е. Каплан. – Москва: ЦГО, 2000. – 382 с. – (Гуманитарное образование в России). - С. 104-106.
Современники о гибели Маяковского
М. Зощенко
Тут главным образом была трагедия постоянной работы. Даже гуляя по улицам, Маяковский бормотал стихи. Даже играя в карты, чтобы перебить инерцию работы, Маяковский (как он говорил автору) продолжал додумывать. И ничто — ни поездка за границу, ни увлечения, ни сон — ничто не вы ключало полностью его головы...
Известно, что Маяковский, выезжая, скажем, отдыхать на юг, менял там свой режим, — подолгу лежал на солнце, вел размеренную жизнь, но для головы, для мозга он режима не менял. Он продолжал работать, продолжал обдумывать свои новые произведения... Это был, конечно, не отдых, это создавало хроническое нервное перераздражение. Поэт с каж дым годом чувствовал себя все хуже. Головные боли, вялость и разбитость усиливались...
Утомленный и ослабленный мозг не слишком заботился о внутреннем хозяйстве, которым он заведует и которое он регулирует. Это и привело поэта к гибели.
1933
Б. Пастернак
Мы не имеем понятия о сердечном терзании, предшествую щем самоубийству. Под физической пыткой на дыбе ежеминут но теряют сознание, муки истязания так велики, что сами невы носимостью своей близят конец. Но человек, подвергнутый палаческой расправе, еще не уничтожен, впадая в беспамятство от боли, он присутствует при своем конце, его прошлое принад лежит ему, его воспоминания при нем, и если он захочет, может воспользоваться ими, перед смертью они могут помочь ему.
Приходя к мысли о самоубийстве, ставят крест на себе, отворачиваются от прошлого, объявляют себя банкротами, а свои воспоминания недействительными. Эти воспоминания уже не могут дотянуться до человека, спасти и поддержать его. Непрерывность внутреннего существования нарушена, личность кончилась...
Мне кажется, Маяковский застрелился из гордости, отто го что он осудил что-то в себе или около себя, с чем не могло мириться его самолюбие.
1956-1957
В. Полонская
В своих мемуарах В. В. Полонская приводит свой раз говор с Владимиром Владимировичем, который состоялся поздним вечером 13 апреля 1930 года.
«...У него вырвалось восклицание: „О, Господи!" Я сказа ла: „Невероятно! Мир перевернулся. Маяковский призывает Господа. Вы разве верующий?"
Он ответил:
— Ах, я сам ничего не понимаю теперь... во что я верю!
Эта фраза записана мной дословно...» Этот короткий обмен репликами, под шум голосов весе лой компании, собравшейся на квартире Катаева, представляется мне очень важным в потоке событий, захлестнувших поэта в последние дни его жизни.
1998.